– Хорошо. Возьмитесь за руки. Не за плечо. Одежда мешает. Должна быть кожа. Только не спрашивайте почему, не я же это придумал!

Потом Хромой подробно расспросил Обрубка о времени, когда произошло преступление. Ошибиться было бы смертельно опасно. Все это понимали. И вот мальчик с замирающим сердцем перевел стрелки назад и схватил Обрубка за здоровую руку. Тот с видимым облегчением зажмурился. Хромой нажал кнопку.

Золотые стрелки замерли. Солнце, стоявшее уже у них над головами, молниеносно переместилось вниз, к восточному краю горизонта. Вокруг мелькали какие-то тени, словно насмехаясь над их горем. Что-то похожее на слабый разряд тока пробежало по рукам детей, начиная с пальцев Хромого, сжимавших часы, и заканчивая мокрой от волнения ладошкой Плаксы. И вот секундная стрелка дернулась и снова пришла в движение, время возобновило свой нормальный ход.

Обрубок открыл глаза, не зная, чего ждать. Он обнаружил, что по-прежнему стоит на берегу Сены. Но листы железа, закрывавшие вход в их конуру, пригнаны плотно, как до вторжения убийц. Значит, удалось?

Обрубок бросился к лачуге, Спичка с Заикой рванули следом, сгорая от нетерпения найти друга живым и невредимым.

– Эй, стойте! – крикнул им вдогонку Хромой. – Погодите!

Они неохотно притормозили.

– Будьте осторожны. Сопля не должен узнать о том, что случилось. Никогда. В лучшем случае он не поймет. В худшем… даже не знаю. Но чувствую, что это будет плохо, очень плохо!

– Да, правда, – согласилась Спичка. – Это будет слишком… странно для него. Это и для нас… странно.

Она не находила другого, более подходящего или выразительного слова, чтобы описать то, что с ними происходило.

– Ну, договорились?

Они кивнули. Все, кроме Плаксы, которая так и не поняла, куда пропал Сопля. Затем ребята медленно и осторожно, стараясь не шуметь, начали пробираться в их грязную лачугу. Они были настороже и чутко ловили каждый звук. Внутри, даже больше, чем плесенью, пахло крепким и умиротворяющим ароматом сонных тел. Ведь по хронологии этого жуткого дня все они совсем недавно покинули свои нагретые за ночь лежанки. Обрубка – того, что остался с Соплей, когда они ушли к часовщику, – нигде не было. Значит, догадка мальчика не подтвердилась. Тот, кто пользовался часами, переносился во времени целиком и полностью, не разделяясь. И сейчас он был только тут, в окружении своих товарищей, и больше нигде на свете. То есть того перепуганного плачущего подростка, что прятался в канализации, слушая, как убивают его друга, больше не существовало.

А вот Сопля был на месте. Спал себе преспокойно на своей подстилке и ничегошеньки не знал. Разбудила его Спичка, которая, не выдержав, крепко сжала мальчика в объятиях. Тот подскочил, ничего соображая спросонья.

– Эй, ты что?!

– Ничего. Ничего. Я просто ужасно счастлива тебя видеть!

– Я всегда знал! Ты тайно влюблена в меня!

– Я т-так рад, что т-ты т-тут, – вмешался Заика.

– Ну, разумеется, я же спал, – недовольно пробурчал Сопля, нашаривая очки. – Где еще, по-вашему, я мог находиться, черт возьми?

Вчера он уснул обиженный своей неудачей с часами, а теперь его внезапно выдернули из сна. Так что мальчик пребывал в весьма мрачном настроении.

Обрубок ничего не говорил. Он стоял позади всех. И просто молча смотрел на Соплю. Живого и невредимого. Главаря слегка потряхивало, а глаза блестели от слез, выдавая ту бурю, что бушевала внутри. Ум заходил за разум. Соплю убили, и он ничего не смог сделать. Сопля жив. А он по-прежнему не знает, что делать.

Все радостно толпились вокруг шмыгающего носом насмешника, недоумевавшего, чем вызван этот приступ всеобщей любви. И тут Обрубок уловил подозрительный шум снаружи. Он уже слышал эти звуки несколько часов назад. Кровь остановилась у него в жилах. Они.

– Быстро! Заика, помоги!

Сироты шарахнулись. В первую секунду никто не понял, почему их главарь говорит таким напуганным шепотом. Потом Хромой глянул на часы, и до него дошло. Это явились убийцы. Обрубок здоровой рукой уже отодвигал лист железа, прикрывавший сточные трубы. Заика и Хромой бросились ему на помощь.

– Спускайтесь! Прячьтесь! Скорее!

– Не понимаю… – начал Сопля.

– Нет времени, полезай вниз! – прошипел Обрубок.

Это было произнесено тоном, исключавшим любые возражения. Мальчик в очках послушно скользнул под пол. Когда все спустились, главарь как можно плотнее прикрыл отверстие над их головами железным листом.

– Чтобы тихо…

Едва он договорил, наверху раздался грохот. Это убийцы освобождали себе вход в лачугу. Через секунду послышались тяжелые шаги. У монстров была медленная, прыгающая походка. Они явно что-то искали и при этом крушили всё вокруг, не оставляя камня на камне. Вот отшвырнули в сторону скамейку, вот разодрали старое одеяло, грохнули об пол миску… Спичка зажала Плаксе рот, опасаясь, что та вскрикнет. Девушка и сама была на грани нервного срыва. Она не выносила темноты, ее мутило от вони нечистот и от шороха крыс где-то совсем рядом. Сопля совершенно не понимал, что происходит. Ему даже казалось, что он продолжает спать и видит сон. Точнее, кошмар.

Наконец, когда напряжение достигло пика, погром наверху прекратился, и тяжелые шаги направились к выходу. Обрубок намеревался для верности переждать еще несколько минут, но Хромой тут же вскочил и, придерживая кепку, потянулся к листу железа, закрывавшему лазейку.

– Что ты делаешь? – ахнул Обрубок.

– Выхожу. Хочу увидеть.

– Увидеть что? – занервничал шеф.

– Их.

Обрубок разинул рот, но Хромой уже выбрался из тайника.

– Хочу проследить за ними. Узнать, куда они идут, кто такие…

– Это люди Лишая? – гнусаво спросил Сопля.

– Нет. Думаю, этих громил нанял богач, у которого я вчера спер часы.

– А… опять твои тупые часы, – поморщился Сопля, вспомнив неудачный эксперимент.

– Я пойду с тобой, – решительно заявил Заика, даже ни разу не запнувшись.

– Я тоже! – Спичка вскочила, а за ней, как привязанная, последовала Плакса.

– Ладно. Но надо спешить. А то мы их упустим.

Сопля, пожав плечами, двинулся вслед за всеми. Он надеялся, что таким образом сможет хотя бы прояснить ситуацию. В конце концов в глубине черной дыры остался один Обрубок. Дрожащий, нерешительный. Хромой нагнулся и протянул ему руку:

– Ты с нами или как?

Монстров оказалось двое. Один был преувеличенно высокий и тощий, второй – настолько же низкий и круглый, настоящий мячик, не выше Хромого. Зловещий цирковой дуэт шел молча, а следом незаметно двигались сироты. Обрубку совсем не нравилась эта идея, однако он не мог допустить, чтобы его подопечные преследовали убийц одни, без него. Так или иначе, главарь должен был участвовать.